Цвет Солнца
| Вейя. Оценка ущерба | |
| Перейти к последнему сообщению | |
| Махди Зоннберг 2017-09-02 18:01:53 |
После очередного бесполезного - ну, не то чтобы аж совсем, но совершенно не несущего в себе ответов на насущные вопросы, - совещания Зоннберг решил заняться важным: разобрать дела своего научного руководителя Марциана Юстина - чтобы, буде шан Юстин не оправится от "лечения", не тратить время на вникание в дела лишний раз. И, надо сказать, по мере чтения документов, бумаг и записей Махди приходил к ужасающему выводу: у них на грани смерти оказался человек, чья важность для Института была основополагающей. Потому что, во-первых, конечно, на шана Юстина лично замыкались все волонтерские проекты по сортировке данных, снятых аппаратурой Института, и, что гораздо интереснее, волонтерские проекты по сбору данных, проводимые в самой что ни на есть заднице мира. Которые, и это во-вторых, складывались в максимально возможно подробную карту "целостности метафизической границы" (ни в одном документе или работе Юстина Махди не нашел слова "Предел", только "метафизическая граница"). Которая, в-третьих, соотносилась с "внутренней" картой Института - той, которую наснимали люди, ходившие за Предел в тех местах, и в свою очередь, позволяла определить, где проблемы настанут в первую очередь, а где - пока что ничего не грозит, никаких прорывов и нарушения физики. Тщательно и подробно, конечно, соотносилась - но где-то на этом месте Махди захотелось нажраться, потому что из этого следовало в-четвертых, подтверждаемое дневником Юстина. В-четвертых, Институт уже достаточно долгое время отправлял за Предел людей. Потому что проводить замеры за Пределом с помощью технических средств было невозможно - техника дохла и чахла почти сразу - а у людей получалось. Не у всех, у некоторых - кто-то всю карьеру видел молочно-белый туман, кто-то привыкал и начинал видеть... всякое. Понять, что именно за "всякое", у Махди при чтении дневника Юстина получалось не всегда - уж очень это было сюрреалистично. Будто человек писал трип-репорты после экспериментальной кислоты. В-пятых, и на этом месте Махди Зоннберг просто начал звонить шану Вернеру с заунывной руганью и требованиями подать ему всех доступных бухгалтеров института, шан Юстин был достаточно ученый, чтобы не верить на слово очевидцам и выбивать из ДНО деньги на передовые разработки нейроинтерфейсов - чтобы снимать прямые данные. Смету обещали рассмотреть в октябре... то есть, через два месяца. На фоне этого "полтора месяца до завершения ремонта экспериментального подвала" были наименьшей, наименьшей из проблем - Махди и без того ходил белый как полотно и дергался на резкие звуки, а еще начал писать должностную инструкцию по распределению обязанностей. Не потому, что должен был, а потому, что это успокаивало и давало надежду, что если он тут помрет, то не повторит ошибок шана Юстина. Потому что когда ты замыкаешь жизненно важные системы на одного человека, а он падает, у тебя ложится вся система. А это - неправильно. В этом нет запаса прочности. И вообще! Эти дураки отправляли людей за Предел! Когда до Зоннберга дошли ЭТИ последствия, он запросил список лиц, отправленных за Предел хотя бы раз, и понял, что ему предстоит долгий, долгий разговор с Роос. [ Ссылка на сообщение ] |
| Мастер 2017-09-04 19:29:09 |
В то время, как Махди разбирался в работе института, Сергиус в гостиничном номере, снятом под затянувшуюся на неопределенный срок командировку, сидел над ноутбуком и просматривал два письма, который раз переключаясь с одного на другого. Первое попало к нему непростым путем. Из полицейского департамента в Вейе положенным по протоколу маршруту оно добралось в Там, где сменило несколько входящих ящиков, пока, наконец, не дошло до Департамента Внутренней Безопасности. В иной день оттуда, скорее всего, письмо бы отправилось обратно в Вейю: в филиал и непосредственно к Вернеру, но в текущих обстоятельствах легло на стол Снайра. Приложенные к письму фотографии твари вызывали у ревизора сложные чувства: смесь досады и сожаления, что оперативная группа не стала принимать активное участие в событиях в консерватории двухдневной давности и своевременно убралась оттуда, оставив тяжелую работу приехавшему спецподразделению. Гвардейцы, надо отметить, приняли их предупреждения всерьез и поработали чтоб наверняка: торс твари разворотило в месиво, от несоразмерно большой головы уцелело не больше половины, а за часть приложенных к трупу неопознаваемых кусков агент бы не поручился, куда они крепились до начала перестрелки. Второе письмо он получил совсем недавно. Аэлла Снайр щедрой рукой отправила сыну полную подборку фотографий, зарисовок и реконструкций, накопленную за без малого два десятка лет работы с доцерийскими цивилизациями. Сергиус искал сходства между тушей, сейчас лежавшей в одном с ним городе где-то в опечатанной ячейке морга и существами, вышедшими из морских глубин на примитивных изображениях аборигенов Заморской Церии - и, заодно, хоть что-то похожее на спиральный город с каменными стенами, на половину своей высоты стоящий в воде. Еще агента изводило подозрение, что отнюдь не под пулями гвардейцев тварь отдала концы. Роос тем же днем полицейский департамент Вейи вызывал для дачи свидетельских показаний по инциденту в институте. Просили под запись рассказать о ее участии, отдельно интересовались, известно ли ей, где Марциан Юстин, гражданин Префектуры Невии мог получить информацию об ограниченных к продаже специализированных препаратах для анестезии и их дозировках. Рейне вторую ночь снился очень правдоподобный сон, где она брала интервью у автора нашумевшего бестселлера "Методы применения телепатии в психотерапии". Тот, неготовый к внезапной известности и немало ей ошарашенный, искренне заверял журналистку, что его труд предназначался для практикующих специалистов с супервизией, но никак не широкой публики. Кто-то успех пустить слух, с тех пор не раз цитированный в видеофидах, что в разрушенном институте произошло нечто настолько ужасное, из-за чего его директор, иностранец и невиец, наложил на себя руки и теперь не понесет заслуженной ответственности. На дороге за воротами института с утра собралась и не намеревалась пока расходится небольшая но упорная группа протестующих. Настроены они пока были мирно и за ограду попасть не пытались. Но ездить строительной технике уже мешали. [ Ссылка на сообщение ] |
| Альред Вернер 2017-09-15 17:17:17 |
Ну а неутомимый директор вообще не появился на месте еще довольно долгое время. Его вызвали не утомляться в другое место - место, где люди, имеющие четкое и полное представление о том, что демоны, ритуалы на пианино и волшебные детали плотин теоретически возможны, а практически веселы и прыгают, задали ему целый ряд обоснованных вопросов. Да, в этом помещении был ковер. Но он быстро понял, что его вызвали не за разносом, а именно потому, что у людей в Таме возникли вопросы - преимущественно вида "Что именно произошло?" - и с плотиной, и с Юстином, и, что немаловажно, с ревизором. К конструктивному разговору директор хотя бы был готов, и в общих чертах позиция Альреда была такова: 1. В институте произошла экзофизическая катастрофа - вот выгрузка по энергии - из-за плотины. 2. На плотине чуть было не произошла экзофизическая катастрофа из-за малфункции альтернативно-технических запчастей, но после нашего вмешательства из концерна пришли и изъяли лишнее. А вот зачем оно там стояло - по глупости или против нас - этj мы выясняем. 3. Марциан проводил эксперименты на людях. На одном человеке, то есть самом себе. Считал, что время нынче опасное, и нужно выдать максимум. Мы его откачали, конечно, и принимаем меры против общественного мнения, но четкое понимание, что он пытался сделать, есть скорее у самого Марциана. 4. Ревизор работает. Хороший, годный ревизор. Команду же, которую Вернер испросил собраться незадолго перед отъездом (и после некоторых переговоров с Азраэлем), ждала следующая записка: "Азраэль сделал все возможное, и вас ждут в Ресави. Едете все. Передайте Эстергор, что желания иногда исполняются. Вызовите дипломатические осложнения - Таракихи, тебя лично убью, на остальных страшно обижусь. Готовьтесь морально. Приеду - возглавлю. Пока обдумайте ваше поведение. Общее направление переговоров - вопрос, что происходит, и чего это концерн прорвало - с санкции Провидицы или без оной. Возможен фальстарт "горячей" войны, ее следует избежать. Вернер". К записке же был приколот заполненный бланк с вензелями шахской семьи, указан адрес, не указаны приглашенные лица и время. Визита и впрямь ждали. Вернер заботливо вписал себя номером первым. [ Ссылка на сообщение ] |
| Махди Зоннберг 2017-09-15 17:32:12 |
Закончив разбирать непосредственные документы научного руководителя, Махди пошел к шану Вернеру, обнаружил, что того на месте нет, и пошел к Таракихи. Вскрывать дверь квартиры шана Юстина - потому что наступило "надо". Таракихи был ну совершенно не против. Он обозначил перед Махди две вещи: первое, да, он умеет работать двери. Он и машины умеет, и чумоданы, и наручники даже. Второе: нет, отвечать он за это не будет, и если что не так, его заставили, и это полный геноцид. На чем и похлопал стажера по плечу: "Но ты, наука, не дрейфь. Не такое крыли. Поглядим, что там у небосса за квартирка". Квартира, кстати, была скорее похожей на староцерийские - маленькая, одна спальня, образцовый порядок - и абсолютно никакого ощущения уюта и обжитости. Сюда приходили ночевать, а еще иногда - работать, и Махди снова задался вопросом - а была ли у шана Юстина жизнь за пределами работы? И откуда такой порядок? Впрочем, второй вопрос имел очень простой ответ - шан Юстин платил домработнице. Записку от нее Махди нашел на кухне - после чего пошел сразу на балкон, просто чтобы убедиться в том, что телескоп там действительно есть. И действительно с таким слоем пыли, на который в записке жаловались. Телескоп был на месте, развернут и с тетрадями наблюдений, так что, по всей видимости, у Марциана было хотя бы хобби. Но - судя по пылище - к хобби он обращался редко. Повздыхав о том, что такими темпами Юстин Марциан сгорит на работе, Махди спохватился - уже почти сгорел же! - и пошел в кабинет своего вероятного научного руководителя... где и застрял на несколько часов, ковыряясь то в ноутбуке, то в демонской куче писем, полностью покрывавших рабочий стол. Покуда наука своими научными пальчиками копалась в наследии самого большого в жизни Таракихи научника, туземец спокойненько простукивал стены. Мало ли. Жить в квартире необязательно, а хранить полезности где, в камере хранения на вокзалах? Так вокзалы - дело такое, сегодня есть, а через десять лет уже втрое выше и из стеклобетона. Чем бы эта тварь ни была. Осмотр, впрочем, показал, что то ли Юстин не боялся эволюции вокзалов, то ли хранил все в Институте, под бдительной охраной, собственно, Таракихи. Что радует, вообще-то так. Шан Юстин Марциан вел интенсивную переписку с волонтерами, а по вечерам вручную перепроверял то, что волонтеры ему присылали. И на звезды смотрел не хобби ради, как выяснилось часу на третьем копания, а работы для. Потому что астролябия, компас и прочие навигационные инструменты давно минувших дней, как известно, работают даже там, где нет никакого GPS. Впрочем, ничего радикального - кроме подтверждения тезиса "Юстин Марциан был маньяк и трудоголик, поэтому мы все переживем надвигающийся бардак" - проверка квартиры не дала. [ Ссылка на сообщение ] |
| Роос тан Хорст 2017-09-15 18:03:33 |
Первым делом по итогам ситуации Роос передала управление своей судьбой во внешнем мире в руки Вернера. Потому что она знала, что сделала, и знала, зачем сделала, и даже слабо надеялась на то, что риск того стоил... Но рассказать об этом во внешний мир она просто не могла. И в отличие от тех, кто умел свободно обращаться с пером, ей эта невозможность жгла. Роос про себя знала, что не умеет врать - и тем более не умеет в том, что касается профессионального. Сказать "так было надо, потому что это была единственная возможность спасти его жизнь" она могла. Всё остальное... Поэтому она буквально заучила текст, выданный ей Вернером и послушно его повторила, под ноющее чувство, что она сваливает разборки с ситуацией на бессознательного Марциана и слабо надеясь, что по нему это никак не ударит, и что Вернер сможет его прикрыть от всей этой бюрократической чуши. И... И что это не коснётся того ростка непонятной дружбы, который, как ей показалось, вырос у них. Дав показания, Роос спросила у Вернера смс-кой: "Могу я зайти к Марциану?" Что хорошего можно было сказать про Альреда: он всегда был на связи. "Тебе для дела или так?" "Помониторить состояние - но в целом некритично." Подумав, Роос добавила: "Больше перестраховка, чем что-либо ещё". Она ведь и правда уже мало что могла сделать - разве только что-то извне бы пришло и попыталось его декомпенсировать. Альред ответил коротко: "Посетить - разрешаю. Сидеть - нет. Дело есть" И тут Роос поняла, что ей ведь не нужно смотреть глазами, чтобы видеть. Поэтому дальнейшее время Роос проводила, наматывая круги вокруг госпиталя. Иногда - находясь в кафе рядом. И смотрела издали, и видела. Видела, что Марциан будет жив. Видела, что с ним будет всё хорошо. Это давало ей надежду - такую же слабую, как и все прочие. "Вот никогда нельзя по-человечески, а?" думала она тоскливо, выглядывая в окно на стерильно-бетонную громаду госпиталя. "Чтоб нас с тобой, братишка. Вот кто нам мешал поговорить пять, десять, пятнадцать лет назад? Столько времени упущено..." И всё же немного времени у них ещё было. Роос терпеливо ждала - пробуждения Марциана, отмашки от Альреда - и следила, невидимой птицей паря у окна больничной палаты. [ Ссылка на сообщение ] |
| Рейна Эстергор 2017-09-15 18:17:21 |
Вышедшей за время отсутствия Вернера статьей о событиях в Институте экспериментальной физики, что всколыхнули добрую часть жителей Вейи, Рейна заслужено гордилась. Собственно, изначально эту статью ее попросил написать именно Вернер, но она и без него вскоре начала бы сколачивать материал воедино: очень уж тема была резонансная, а ей самой повезло оказаться свидетельницей большинства тех самых событий, о которых теперь напропалую сплетничали в медиа. С точки зрения любого журналиста, написать обо всем этом репортаж было практически ее священным долгом. Статья предсказуемо вышла большой: шан Нарций, перечитав ее несколько раз, без колебаний выделил Рейне целый разворот. Шутка ли — почти пятнадцать тысяч знаков без пробелов! Но материал того стоил. Рейна расстаралась, показав внутреннюю кухню Института максимально открыто и подробно: в первой части шел репортаж с места событий при катастрофе в Институте, а во второй — собственно рассказ о том, как они все дошли до жизни такой, включая введение в краткую историю Института за последние двадцать лет. Все это перемежалось врезками с комментариями сотрудников, в которых они рассказывали о своих достижениях и возникших в ходе исследований трудностях, а иногда — и о забавных историях, возникавших на работе. Ещё Рейна заслужено гордилась тем, что смогла рассказать об изучаемой в Институте метафизике, по сути ни разу не употребив слово "метафизика" и вообще оставшись в рамках привычной читателям реальности, но при этом не пойдя против истины. За одно это, как она считала, можно было сразу давать Публиевскую премию. Не преминула она также рассказать как о партнерах, так и конкурентах Института — и, что любопытно, "Мундсцен" попадал сразу в обе категории. Любой желающий мог прочитать между строк, что катастрофа с выбывшими приборами стала для сотрудников ИЭФа настоящей трагедией — но вызвана она была в первую очередь желанием концерна "Мундсцен" перехватить на себя его функции. Рейна провела собственное небольшое расследование, касающееся стажировки интернов "Мундсцена" в Институте, и уделила не так уж мало внимания предполагаемому обмену знаниями между их исследователями — которая в итоге почему-то сработала лишь в одну сторону. Амбиции концерна явно помешали совместной работе, и с этой точки зрения тем интереснее было как заявление о том, что "Мундсцен" собирается строить собственные копии институтского оборудования, так и все происшествие с турбинами в целом. Но важнее всего была третья часть: тут сводился воедино рассказ о катастрофе и введение в историю Института. Вместе они создавали отличный фон для истории Марциана, сплетни о котором не сходили с передовиц всех их конкурентов. Рейна писала о том, что здоровье Марциана пошатнулось уже давно, но он все скрывал от своих коллег, потому что слишком волновался об Институте — ведь фактически вся исследовательская работа была завязана на нем одном. А потому недавние события — особенно реакция прессы — стали последней соломинкой, переломившей спину верблюду: когда директор попытался справиться со стрессом, приняв лекарства, ему неожиданно стало ещё хуже — и кончилось все вызовом реанимационной бригады. В предсмертном состоянии его нашла давняя коллега, врач по образованию, которая как раз и вызвала в Институт врачей; естественно, она перепугалась за его здоровье и начала винить себя в том, что не усмотрела и ничего не сделала раньше... но любому здравомыслящему человеку, писала Рейна, должно быть ясно, что если на ком-то и лежит ответственность, то это совсем другие люди. "Кто сторожит сторожей? Кто определяет ответственность медиа? К сожалению, мы уже никогда не узнаем, что было бы, развернись события по-другому", — писала она. Некоторые издания высказывались в том духе, что Марциан пытался покончить с собой, чтобы избежать ответственности за свои действия. Рейна соглашалась, что скандал вокруг Института довел Марциана до реанимации — но совершенно не в том смысле, что вкладывали в это утверждение все остальные. И лучше всего — она была искренна, когда писала этот текст. Рейна знала, как читается заказная "джинса", но это был не тот случай. Это дело было правое; за такими материалами, пожалуй, она и пришла когда-то в журналистику — чтобы повлиять, помочь, объяснить. Рейна верила, что в этот раз у нее получилось. [ Ссылка на сообщение ] |
| Перейти к первому сообщению | |
| Тема закрыта | |